A chi ha bussato dappertuto ormai
(Тому, кто стучал во все двери)
Мы чувствуем сильный запах курева из коридора и не можем побороть любопытство.
Первым его улавливает Эрос. Он останавливается на секунду, а затем решительно направляется к двери: Должно быть, это приехал Робби Уильямс! Он нетерпеливо выглядывает из окна: ведь, действительно, Робби Уильямс как раз заканчивает сводить свой новый альбом в студии прямо напротив нашей (ну вот, я уже чувствую себя членом команды: «наша» гостиница, «наша» студия, «наш» столик.. М-да). Вот уже всего несколько метров отделяют нас от рок-диджея. Я иду следом – мне тоже не хочется упустить такой шанс познакомиться с поп-идолом. Но Роб – как его здесь все называют – еще не приехал, и никто, похоже, не знает, когда это произойдет. Интересно, спрашиваю я себя, что кроется за этой шуткой Эроса: зависть, восхищение или неприязнь?
- Ты что, шутишь? Я от него в восторге! Хотя, по-моему, как шоумен он гораздо интереснее, чем как певец. Иногда допускает технические ошибки, может запросто «дать петуха», но он превосходный артист и у него всегда полно свежих идей. Например, спеть хиты Фрэнка Синатры… А еще у него всегда очень интересные клипы, хотя с его любимым режиссером, Воганом Арнеллом, я работал задолго до то него!!! Кажется, он как-то даже говорил об этом в интервью – и мне было очень приятно.
- Он живет в Лос-Анджелесе, правда?
- Думаю, да. И правильно делает, по-моему. В Англии журналисты житья не дают. Даже не знаю, кто больше натерпелся от желтушников – он или Бэкхем. Шагу нельзя ступить – всюду они! Я часто жалуюсь на журналистов, но по сравнению с англичанами, нам еще повезло. Хотя, конечно, все еще зависит от того, как ты себя поставишь в отношениях с ними. Если вовремя не поставить их на место, они так и будут пихать везде твои самые неудачные фото: где у тебя тройной живот или двойной подбородок…
Вернувшись в студию, мы обнаруживаем, что запах почти выветрился. Маэстро Валли, «профессор» Гуидетти и Ангелы с нетерпением ждут нашего возвращения. Эрос раздает всем мини-шоколадки – чтобы самому меньше досталось – и даже американские ассистенты, до этого почти невидимые, вливаются в коллектив: great job, good stuff (вкуснятина!) Эрос немного смущен, но видно, что он доволен. Хотя он и не вполне владеет языком, ему как-то удается находить контакт с окружающими, так что незнание языка вовсе не препятствует общению. Английский – вообще отдельная тема в его жизни. Для такого артиста, как он, это стало довольно серьезным барьером к расширению «сферы влияния». Несмотря на то, что он покорил мир – от Аргентины до Финляндии, – в англоязычных странах ему удалось «охватить» только немногочисленную латиноамериканскую публику. Он несколько раз пытался брать частные уроки, но быстро сдавался. Дело тут даже не столько в лени – у этого подсознательного отторжения глубокие корни, которые дали о себе знать лишь спустя многие-многие годы.
- В 72 году моя семья должна была перебраться в Австралию. В Риме у отца не было никаких перспектив, а мать была домохозяйкой, и ей нечего было терять. Мне было всего девять, но я уже понимал, что нас ждет, останься мы тут. И вот мы всей семьей целый год ездили на станцию Термини, посещали курс английского – практически семь дней в неделю… Это нас здорово сплотило. Мы уже совсем было приготовились, даже машину продали и… никуда не уехали. Наш запрос отклонили. Для кого-то это пустяк, но я этого никогда не забуду. Как и то, что меня не приняли в консерваторию.
- Так вот откуда растет твое неприятие английского?
- Да, думаю, именно оттуда. Ведь это была моя мечта, понимаешь? Я мечтал об этом целый год – и вдруг все разрушилось. А если вспомнить условия, в которых мы жили – вернее, отсутствия мало-мальски приемлемых условий – все становится яснее ясного. К тому же, в те времена в Риме английский был не так уж популярен…
Некоторое время он молчит, глядя как будто сквозь время, в то свое прошлое, которое сейчас трудно представить – но которое он никогда не забудет, так уж он устроен. Глубокая рана кровоточит всякий раз, когда он предпринимает очередную попытку освоить самый распространенный в мире язык. В конце восьмидесятых один из музыкальных журналистов предсказал Эросу большой успех в Штатах. Правда, для этого ему год надо было прожить за океаном, чтобы выучить язык и стать более понятным широкой публике. Эрос взял время на размышление – и отказался, так же инстинктивно и категорически, как и всегда. И до сих пор об этом не пожалел.
- Зато вот Аврора прекрасно на нем говорит. Она учит его в школе и говорит совсем как настоящая англичанка. Ну, по крайней мере, мне так кажется!
- Но разве не ты говорил, что уровень культуры человека зависит от уровня его родителей?
Он смотрит на меня с вызовом, как будто я застал его врасплох, но, похоже, Аврора сильно его изменила.
- К счастью, жизненный опыт тоже имеет значение. Со своей дочерью я постарался избежать тех ошибок, что совершали мои родители. Фу, откуда так воняет? Чувствуешь?
Мы поочередно открываем двери, ища источник запаха. Парадоксально, но лучше всего у Эроса развито обоняние. Он улавливает даже самые неуловимые запахи – от несвежих подмышек до чрезмерного запаха чеснока. Иногда он чует даже то, что ускользает от обоняния других. [хехе, Эрос-Парфюмер :)) (Хыка)] Может, поэтому он жует жвачки “Daygum” одну за другой – классические, его любимые – и все, кто его окружает, переняли у него эту привычку. В аэропорту Милана он, кажется, запасся ими месяца на два.
Не прекращая беседы, Эрос берет гитару и начинает аккомпанировать себе, как будто музыка помогает ему найти нужные слова. Уже полдень, мягко пригревает солнышко, а в студии, кажется, никто не ждет посетителей. Из его коротких ответов я заключаю, что с Вик они больше не будут встречаться. Зато сегодня утром ему позвонила подруга из Торонто: пообещала навестить его на днях. Судя по энтузиазму, с которым он этого говорил, там нечто большее, чем просто дружба.
Тем временем, запах, похоже, совсем улетучился. Во всяком случае, мой совершенно обычный нос его не чувствует.
- А ты употребляешь наркотики?
- ???- Ну, наркотики…
- Знаю, это не очень-то «по-звездному», но я их даже никогда не пробовал… Ни экстази, ни тем более кокаина, хотя в нашей среде, конечно, достать их проще простого. Ты, наверное, не поверишь, но мне их никогда и не предлагали. Думаю, надо сказать «спасибо» моему отцу. В Риме очень легко сбиться с пути, особенно в том возрасте, в каком я был, и когда нечем заняться… А он всегда был рядом, был едва ли не моей тенью, следил, чтобы я не попал в дурную компанию. И это оказалось ненапрасным.
- Неужели все было так страшно?
- Там, где нет альтернативы, всегда страшно. Единственное развлечение – пойти на главную площадь, закадрить девчонку или двух. Хотя я уже тогда довольно тяжело сходился с людьми, был себе на уме, и за это меня не раз грозились поколотить.
- И что, получал?
- И получал, и сам давал, что верно, то верно. И не раз.
Гуидетти зовет нас послушать отрывок из партии ударных. Мы вбегаем – и слышим только что записанный кусочек Tu sei. Гуидетти-продюсер и маэстро Валли в унисон трясут головами, а Эрос играет на воображаемой ударной установке.
Когда ударные заканчиваются, они вновь прослушивают песню, чтобы еще раз проверить, все ли там гладко. Я весь обращаюсь в слух. Я понимаю, какой напряженный труд стоит за каждой композицией, пусть даже непосвященному они могут показаться простецкими и незамысловатыми. Это кропотливый отбор, поиск, желание экспериментировать со звуками и идеями. Часто Эрос и остальные дают волю музыкантам, чтобы те продемонстрировали свое видение композиции, то, как они ее чувствуют. Вложили в нее частичку себя. Когда ты вкладываешь в песню свою душу, она оживает. В данном случае это Tu sei.
- Первоначально она называлась Tu eri (Ты была). Потом я решил немного изменить. Боялся, что все подумают, будто я имел в виду свою бывшую жену… Но эта песня не о ней.
- Часто случается, что твои песни толкуют неверно?
- Хм… Самый забавный случай произошел с первым синглом альбома 9, Un emozione per sempre. Я написал ее за несколько лет до того для Алекса Барони, и он даже ее спел… Потом произошла эта ужасная катастрофа, и я «вернул» песню себе, посвятив ее ему. Мишель тут вообще ни при чем, но тогда невозможно было что-либо доказать. И, думаю, так будет еще некоторое время.
С Алексом Барони Эрос познакомился в Милане, в одном из клубов. Он был поражен его голосом, так походившим на голос Стиви Уандера. Они даже записали вместе дуэт – Non dimenticare Disneyland (Не забывай Диснейленд) – спродюсированный первой звукозаписывающей студией Эроса, DDD. Особого успеха он не имел, но опыт все же запоминающийся.
- Он был очень легким человеком… Некоторые стихи у нас даже похожи – мы оба сдержанные. Я ужасно расстроился, когда узнал, что он собрался переехать из Милана в Рим. Рим прекрасный город, но для музыки больше подходит живая и динамичная атмосфера Милана. Правда, потом, некоторое время спустя, я понял, что он принял верное решение – когда он отправился на Санремо со своей песней Cambiare. До сих пор помню: он поехал туда на мотоцикле. Он обожал свой мотоцикл…
Он будто бы цедит слова. Длинный коридор Студии похож на опустевший дом. Запах курева постепенно сменился запахом мокета. Эрос насвистывает Un emozione per sempre, без слов, только мелодию – этот мотивчик, раз влетев в уши, еще долго не отвяжется. В нотах как будто слышится легкая грусть от нахлынувших воспоминаний, которые бледнеют со временем, и только музыка помогает их удержать.
- Наверное, для него эта песня была слишком простой, слишком «подхалимской». Я и сам в ней не совсем уверен. Но слушатели от нее в восторге, и это здорово, что память о нем воплотилась в песне, столь любимой публикой.
