Эрос Рамаццотти-фан клуб
0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.
E raccontano che lui(Рассказывают, будто бы он…)- Я гей-наркоман, трахающий все живое.Эрос в отчаянии и раздраженно рассказывает о последних слухах вокруг своего имени. Мы в вестибюле гостиницы, ждем, когда придут остальные, чтобы вместе отправиться на концерт Паузини. Он только что разговаривал по телефону со своей подругой-итальянкой, которая и поведала ему последние новости: оказывается, он пачками глотает амфетамины, чтобы похудеть.- Когда я жил в Инвериго, я был будто бы оторван от остального мира, и до меня эти гадости попросту не долетали.- А Инвериго – это где?- Городок такой неподалеку от Комо… Я жил там пятнадцать лет. Потом вернулся в Милан – и тут поползли слухи. В конце концов, Милан – очень маленький город.- И что же о тебе говорили?- Ой, всего и не перечислишь! Раз мы с Армани дружим, значит, мы влюблены друг в друга. Раз у меня есть друзья-геи, наверняка я и сам гей. Я помог людям слезть с иглы – значит, и сам ширяюсь с ночи до утра. Мне даже пришлось проходить тест на наркозависимость – результат был отрицательным. Я же тебе говорил, классический синдром поп-звезды, от этого никто не застрахован… А, чуть не забыл! У меня серьезные проблемы с алкоголем, так что все, кто со мной работает, вынуждены в моем присутствии пить только воду.Тон его постепенно сменяется с иронически-колючего на более спокойный, он будто бы пытается объяснить причины проблемы – сперва самому себе, а затем и мне. Он прекрасно понимает, что это плата за славу, но знает и то, что больше половины слухов рождаются от его закрытости, от того, что он редко появляется там, где обычно тусуются публичные люди.- Кроме как летом, когда журналы пачками печатают мои фотографии, каждый раз с разными женщинами… Если бы я постоянно был на страницах этих журналов, может быть, слухов было бы меньше. И уверяю тебя: будь я геем, я бы спокойно это признал. Хотя уверен: львиная доля слухов появляется просто от желания сказать какую-нибудь гадость о человеке за его спиной. Хотя мне грех жаловаться, ведь большинство слухов обо мне хорошие - значит, мне еще повезло.Из раскрывшихся дверей лифта выходят Луиза и ее подруга, уже готовые к вечеринке. Вместе с ними – «Ангелы» и моя подруга Клаудиа. Она живет тут неподалеку, и я решил воспользоваться случаем и пригласить ее: не каждый день случается отправиться на концерт Паузини в одной машине с Рамаццотти. Эрос кричит: VAMOS! (поехали) и мы все запрыгиваем в «Шевроле». Сцена несколько фантастична – или только для меня? Мы идем через весь вестибюль, и Эрос даже ни разу не останавливается, чтобы дать автограф. Он рад, что хоть немного может побыть «одним из нас» - это заметно.В зале Wiltern Theatre для нас уже приготовлен целый ряд прямо перед сценой. Зал наполнен преимущественно латиноамериканцам, шумными и горячими, какими могут быть только они. Эрос усаживается в самом центре ряда – вопреки своей привычке всегда выбирать боковые места. И хотя его кепка надвинута на самые глаза, а ворот водолазки высоко поднят, его моментально узнают. Самые смелые сидят прямо за нами – они просят разрешения сфотографироваться вместе, после чего к ним робко присоединяются остальные. Они выстраиваются в своеобразную процессию, которая тянется вплоть до самого начала концерта. События идут в уже привычной последовательности: автограф-поцелуй-фото, автограф-поцелуй, поцелуй-рукопожатие. В общем, поцелуй – обязательный компонент.Неожиданно гаснет свет, и зал взрывается аплодисментами. Лаура (Паузини) сразу выкладывает все свои хиты на испанском. После пафосной Me abandono a ti, написанной для нее Мадонной, она наслаждается заслуженными аплодисментами, после чего вдруг чувствует необходимость обратиться к залу. Но Эрос опережает ее, громко выкрикивая: Молодец! Паузини какое-то время не может вымолвить ни слова от потрясения, затем серьезно заявляет: «Эрос, ты невероятный… ты самый лучший!» И все взгляды устремляются вниз – теперь даже те, кто сидит на галерке, заметили, что в зале сидит еще один их любимчик.Концерт продолжается безумными плясками, и в какой-то момент Бруно-Ангел передает по эстафете записку: «По моему сигналу уходим, пока не началась толчея!» И вот, перед самым выходом на бис целый ряд вдруг встает и направляется к двери. Я замыкаю шествие, и мне немного неловко – как-то невежливо покидать концерт, на который тебя пригласил сам исполнитель. Но Лаура знает правила лучше меня. Она машет нам рукой и подмигивает, как будто бы мы на Празднике Единения. Мне сразу становится легче.Мы вновь садимся в машину и возвращаемся в гостиницу. Лос-Анджелес наконец очнулся от бурных выходных, движение стало более оживленным, все куда-то спешат. Однако светофоры как будто работают в замедленном режиме, и Эрос наконец теряет терпение: в паре километров (или миль) до Мондриана он выходит из машины и остаток пути идет пешком. Время от времени ему нравится так делать, и всегда – когда ты меньше всего этого ожидаешь. Мы с Ангелами идем следом за ним, а девушки остаются в машине. В этой маленькой прогулке он находит необъяснимую для нас прелесть.- Я всегда любил гулять, хотя в последнее время стараюсь избегать людных мест. Должен заметить, Милан довольно дружелюбный в этом смысле город. Мы частенько гуляем с Авророй и нам даже не приходится прятаться. Думаю, что несмотря на всю мою любовь к Неаполю, я бы вряд ли смог жить в окружении таких темпераментных людей: я чувствовал бы себя неловко. На некоторое время он умолкает, держа руки в кармане- Хотя мне все же чего-то не хватает.- И чего же?- Возможности спокойно побродить по центру, не избегая некоторых магазинов или баров. Вот, например, я терпеть не могу выходные.- Это еще почему???- Потому что в выходные люди наконец могут пойти куда угодно, расслабиться. А мне приходиться следить за тем, куда я иду. Поэтому я частенько остаюсь дома: смотрю кино, приглашаю друзей, мы сидим, болтаем. Меня это не слишком тяготит просто потому что я никогда не любил людные и шумные места, еще до того, как стал певцом.- А как ты тогда проводил время?- Я же говорил, у меня были друзья. Мы играли в футбол, а в остальное время я сидел дома и играл на гитаре. Или убирался.- Убирался???- Ну, учитывая, что у нас было мало денег и кроме отца никто не работал, моя мама старалась немного заработать и брала на дом заказы на пошив… Отец не хотел, чтобы она напрягала глаза – она и так уже плохо видела. А мне пришлось взять на себя порядок в доме, иначе бы он превратился в хаос. И вот я мыл, выносил мусор, расставлял вещи по своим местам. Думаю, тогда во мне зародился мой перфекционизм.- Ты и готовил?- Нет, готовка – совершенно не мое. И посуду мыть ненавижу. Это единственное, чего я не делал…- А когда к тебе пришла слава, ты разве не превратился в эдакого «дива» - сплошные праздники, коктейли и дискотеки?- Ну вот, о чем я тебе и говорил. Люди судят о тебе по фотографиям. Стоит мне раз в пятилетку выбраться на какую-нибудь вечеринку – как я сразу превращаюсь в тусовочного перца, живущего ночной жизнью. Хотя чаще всего на ночь я остаюсь дома. К тому же…Он смеется. Давненько он вот так не смеялся. Кажется, будто у него внутри какой-то таймер, и как только разговор становится чересчур серьезным, срабатывает какой-то механизм, переключающий его на другую тему. Эти постоянные скачки – «закрыто-открыто» - практически неконтролируемые, превращаются в своего рода мелодию его «я», к которой мало-помалу привыкаешь. По возвращении в гостиницу, мы уже видим сидящих и ждущих нас девушек. Мы направляемся в их сторону, как вдруг Эрос хватает меня за руку и указывает на мужчину, который выходит из гостиницы под руку с другим. Это великий человек, которого я издали не сразу узнал. Стиви Уандер.- Если бы я мог сменить голос, я желал бы получить его. Этот голос не имеет равных.Уже позже, совершенно случайно я узнал, что Стиви Уандер играл на гармони в одной из песен Эроса. Причина более чем достаточная для того, чтобы подойти и пожать ему руку. Но он этого не делает. Просто наблюдает за ним издалека безо всякого движения.И лишь когда тот садится в свою машину, догоняет остальных.
- Я гей-наркоман, трахающий все живое.
Цитировать- Я гей-наркоман, трахающий все живое.я аж подавилась!Хыка, очередное тебе большущее спасибо за перевод!!! Слава труду!!!
Rabbia in pugno (Стиснув зубы от злости)Суббота началась неважно.Бруно пришлось пулей мчаться на Студию Хенсон, потому что на сегодняшнее утро был запланирован кастинг для фото на обложку, Джорджо сильно опоздал, а у Эроса разболелось колено. Много лет назад он порвал связки, ему даже делали операцию, и с тех пор это у него слабое место. Слава богу, Луиза с подругой решили еще немного поваляться в постели – на глаза ему сейчас лучше не попадаться.Эрос спрашивает у ребят из отеля, нельзя ли подогнать машину к главному входу отеля – этой привилегией пользуются все постояльцы. Когда же появляется автомобиль, Эрос вежливо просит подождать еще two minutes (пару минут) – Джорджо все еще нет. Но не успевает он и глазом моргнуть, как машину снова отгоняют на прежнее место, удостоив нас лишь короткого sorry.Что еще за sorry??? Эрос теряет всякое терпение.- TWO MINUTES!!! I STAY HERE AND YOU GO AND TAKE MY CAR NOW!(Пару минут!!! Я жду здесь, а ты сейчас пойдешь и пригонишь мою машину!)Они делают вид, что не понимают английского. Слова, вроде бы, ясные и четкие, но консьерж непоколебим. В этот момент словно бы из ниоткуда возникает Джорджо и пытается разрулить ситуацию. С невозмутимым спокойствием, даже больше английским, чем американским, машина вновь оказывается перед нами, Эрос садится в водительское кресло, даже не дождавшись, пока за ним закроют дверь. Таким я его еще не видел. В таком настроении он пребывает все время, пока мы проезжаем по Сансет-Бульвару, который уже изучили наизусть. Магнитола выключена, и на протяжении всего пути в машине царит напряженная тишина.- Лука, по-твоему, я переборщил с портье?- По-моему, да.Я не нашел другого ответа, кроме правды – да он и сам это знает. Он предпринимает тщетную попытку оправдаться.- Ну да, переборщил… Но знаешь, что меня взбесило? Вот это его лицо безо всякого выражения… и всякое отсутствие здравого смысла. Я понимаю, что машины не могут долго стоять у подъезда, но ведь всего две минуты… Мне нужно было всего пару минут…Думаю, что львиная доля этого бешенства вызвана просто необычностью ситуации и отсутствием привычки. Вряд ли в каком-либо из европейских отелей с ним обошлись бы так же невежливо. А когда это случается впервые, то, разумеется, обескураживает. Но по приезде на Студию Хенсен от его раздражения не остается и следа, и разговор снова становится легким и непринужденным. В связи с внештатной ситуацией, кастинг решено провести на открытом воздухе, в скверике перед Студией. Так Эрос сможет одновременно работать с «маэстро» и следить за ходом кастинга. Главное сейчас – найти модель для фотографий на обложку. Я впервые вижу Паоло Дзамбальди – фотографа, на которого пал его выбор. Он уже снимал Эроса во время тура, и теперь ему предстоит более кропотливая работа: отобрать подходящую картинку для нового альбома. Не знаю, почему, но я представлял его старше, а вместо этого передо мной довольно бодрого вида мужчина, в квадратных очках и без следа морщин на лице. По происхождению он итальянец, однако живет и работает в Париже, там у него своя студия, а с собой он привез ассистента, который пока не проронил ни слова. Едва поздоровавшись с Эросом, он тут же спрашивает, желает ли тот оставить бородку для фотосессии.- Еще не решил, но думаю, да. В конце концов, я теперь взрослее, мне так комфортнее, мне нравится это ощущение. Думаю, самое время предстать перед публикой в более зрелом имидже, как считаете?Мнения "Ангелов" разделились (Бруно – за, Джорджо – против), Дзамбальди голосует за бородку, а я – воздержусь (хотя, пожалуй, я за то, чтобы ее покрасить). С этого момента и на протяжении всего оставшегося дня Эрос то и дело теребит бородку.После множества споров все наконец находят компромисс, однако по-прежнему не видно Турии, девушки, будто бы прилетевшей к нам с другой планеты. Она единственная, едва войдя, тут же пожимает руки всем присутствующим, включая меня, хоть я и сижу в стороне от остальных. Эта маленькая деталь для Эроса так же важна, как и красота девушки. А она ко всему прочему, действительно прекрасна, к тому же ее платье, похоже, было специально для нее сшито «ребятами», как Эрос зовет Дольче и Габбана.Даже маэстро Валли посылает свое «благословение» Турии - как раз в этот момент он выходит во дворик перед Студией, чтобы немного погреться на солнышке.Он очень сдержанный человек, наш маэстро, но от его цепкого взгляда не может ускользнуть ни одна мельчайшая деталь. Думаю, самое точное определение к нему – «учтивый». Он всегда подбирает правильный тон – возможно, еще и благодаря своей профессии – чтобы высказать своим мысли окружающим, и всякий раз результат превосходит все ожидания.Вот уже двадцать лет как Челсо Валли предоставил свои бесценные уши в полное распоряжение Эроса. Именно он тщательно выстраивает аранжировки, подбирает ритм и правильное звучание. Вы скажете: вряд ли даже самая хорошая аранжировка спасет плохую песню, и однако же, порой может получиться совершенно неожиданный эффект. Сам Эрос вспоминает один из таких эпизодов, еще больше укрепивший их дружбу:- Это было мое второе Санремо, я тогда только начал работать вместе с Пьеро Кассано.- Это с ним ты записал Terra Promessa?- Нет, с Бриоски… Тогда мы с Кассано едва-едва записали нашу первую совместную песню – Una storia importante. Однако ритм ее был слишком медленным и вялым. После нескольких месяцев упорных трудов маэстро Валли наконец удалось найти правильный ритм, который и сейчас еще продолжает цеплять, хоть прошло уже двадцать лет.- И тебе сразу понравилась эта новая версия?- Да, сразу же, вот маэстро подтвердит. У Кассано поначалу волосы встали дыбом. Но потом он привык.- Вы ведь с Кассано проработали вместе много лет, верно?- Лет десять, наверное. Пока не появился Гуидетти, со мной был только он. От Una storia importante до Cose della vita он всегда был рядом. Вместе мы пережили мои первые успехи…- А как закончилось ваше сотрудничество?- Плохо, как это чаще всего и бывает. Но для меня он все равно остается великим человеком, который многому меня научил.Тем временем, в студии не прекращается звукозапись.Эрос рассеяно слушает, попутно отправляя смски неизвестно кому. Иногда сопровождая их такими яростными комментариями, что, кажется, проще было бы позвонить. Но, похоже, так ему нравится больше.- Ты меня так и не спросил, как у нас дела с Луизой.- Но ведь ты сам сказал: никакого подглядывания в постель…- Так ведь никакой постели и не было! Пока мы просто друзья. Мне хорошо с ней… Она спокойная, веселая, и отлично знает, чего хочет.- Значит, она могла бы стать «той самой»?- Пока ничего не обещаю…Последние слова он пропевает – Non ti prometto niente. Так необычно слышать всего в нескольких сантиметрах от себя эдакую live-версию, импровизацию того, что обычно крутят по радио. Однако в присутствии Эроса никогда не следует показывать чрезмерную заинтересованность и внимание, иначе он смутится и прервет «выступление». Трудно поверить, что один и тот же человек может быть таким зажигательным перед огромным стадионом – и смущаться при одном единственном слушателе. Это совершенно нелогично, но искусство – это магия, не поддающаяся никаким законам логики. И чем больше я наблюдаю за рождением музыки, тем меньше боюсь использовать столь многообязывающее слово «искусство». Его невозможно объяснить или перевести – можно только разделить и почувствовать. Как любовь. Ту любовь, которую Эрос пока не ищет – ему и так хорошо, в череде этих маленьких, сиюминутных историй.- У меня все не как у людей. Обычно люди ведут бурную жизнь, а потом у них как будто голова становится на место, и они женятся. Я же, будучи совершенно уверен, что нашел наконец равновесие в отношениях, был вынужден начать все с начала и заново учиться жить в одиночку… И это в сорок лет!- И как тебе живется?- Нелегко, иногда даже изматывает. Например, заниматься любовью для меня теперь более утомительно, чем двадцать лет назад, когда я только начал…- Ты начал в двадцать лет??Он смотрит на меня, как будто желая оправдаться, и начинает рассказывать о своих нелегких отношениях с сексом, о своей хронической замкнутости, о противоречивых отношениях с отцом.- Сначала он сам меня подначивал, подбивал смотреть фотографии женщин, возбуждающие картинки… а потом орал на меня, застукав за мастурбацией. Мне хотелось ему сказать: ты уж определись, а?- Именно этим обусловлены твои непростые отношения с сексом?- Даже не столько с сексом, сколько с женщинами. Будь у меня другое воспитание, может, и с женщинами все сложилось бы по-другому. Но этого уже никогда не узнать.- А ты разговаривал об этом с отцом?- Да, но родителей не особенно волнует прошлое. Им главное – чтобы с тобой было все в порядке, чтобы твои дела шли хорошо. Может быть, это и правильно. Отлично, просто супер, Эйб, ты молодец! ABE YOU ARE A GENIUS!!!Так, беседуя со мной на интимные темы, он попутно комментирует выступление Эйба, которое для моего непосвященного уха – всего лишь приятный ритмичный фон, не более.Но когда Эрос так говорит, это значит, музыка задела его за живое.На обратном пути мы заезжаем в Barnes&Noble, один из самых больших книжных магазинов в Штатах. В разговоре с Луизой обнаружилось, что оба неравнодушны к цирку, и было решено найти альбом фотографий на эту тему. Мы разбредаемся по четырем этажам с уютными диванчиками, где звучит приятная музыка – вся атмосфера будто бы призывает скорее окунуться в неспешное чтение какой-нибудь ужасно интересной книжки. Эрос немедленно отправляется в раздел художественной фотографии, я на некотором отдалении следую за ним. Он быстро находит то, что ему нужно и гордится тем, что умеет обходиться без помощи консультантов. Они с Луизой тут же начинают соревноваться, чьи книги окажутся лучше. Спустя полчаса поисков она возвращается с монографией о Cirque du Soleil, у него – альбом с работами раннего Пикассо об акробатах. По-моему, это вполне справедливая ничья, 1-1.- Я очень люблю цирк, и Аврора его обожает. А ребята из Cirque du Soleil – и вовсе инопланетяне… Но и Пикассо ведь – тоже неплохо, ведь так?- Эрос, я ведь уже сказал: 1-1. Иногда нужно уметь принять ничью…- Ненавижу ничью.- Да ладно, забей… Лучше скажи, ты любишь искусство?- Думаю, да. В конце концов, я чаще вижу его в журналах, чем «вживую»… Ведь и музеи – это тоже общественное место, а в Европе мне особенно тяжело находиться в общественных местах.- Что, даже в музее?- Ну… единственный раз, когда я зашел в Лувр, мне довольно скоро пришлось оттуда сбежать… я будто бы почувствовал себя одним из экспонатов!!! Подумать только, а ведь Франция несколько месяцев тянула с решением о продаже Una Storia Importante…. Но в конце концов мы нашли дистрибьютора, который согласился. А ведь он работал только с диско!- И как все прошло?- Эту вещь очень хорошо оценили на радио, кажется, радиостанция называлась Radio Energy… и всего за каких-то несколько месяцев я продал миллион копий!!! Vive la France (Да здравствует Франция)…Тем временем, Луиза и ее подруга интересуются, как прошел кастинг моделей. Эрос вяло отшучивается. Отвечать ему хочется куда меньше, чем самому расспрашивать подружек о Лос-Анжелесе. Он сам признается: за все эти годы мне так и не удалось попутешествовать по нему. Когда понимаешь, что вернешься сюда еще не однажды и не дважды, это расхолаживает, и в итоге ты не используешь свободное время так, как мог бы. То же самое можно сказать обо всех городах, где он побывал со своей концертной программой – всюду он прекрасно знает гостиницы, тренажерные залы, стадионы, пару магазинов. Ну и конечно, рестораны, которые в жизни артиста превращаются в залы собраний, игровые, исповедальни. Там все и начинается.- Теперь ты понимаешь, почему я толстею? К тому же, есть и другая проблема: во время тура я физически не могу ужинать до концерта – у меня попросту кусок в горло не лезет. Приходится есть после. Концерт заканчивается в пол-двенадцатого, я принимаю душ, прощаюсь с друзьями в раздевалке, потом подписываю фотографии, приезжаю в ресторан к часу, уезжаю в два, спать ложусь в три. Такими темпами, конечно, мое пузо никуда не исчезнет.Луиза щупает его, чтобы проверить, действительно ли у него есть животик, и он с видимым удовольствием ей разрешает. За всем этим действом с любопытством наблюдают немногочисленные посетители. Вообще, мне кажется, Эрос больше говорит о своем «брюхе», чем оно есть на самом деле. По мне, так тут нет ничего страшного, обычное такое аккуратненькое брюшко, вполне пропорциональное его телосложению. Но он все равно недоволен.- Так ты тщеславен?- А как же! А кто не тщеславен? Когда каждый день видишь свою фотографию в журналах, поневоле становишься внимательнее. Мы все стараемся не упасть в грязь лицом, произвести хорошее впечатление… И если свои музыкальные предпочтения я еще могу контролировать, то когда я выхожу на улицу, я должен быть всегда начеку. Поэтому я так щепетилен, слежу за собой… несмотря на то, что в одежде я не слишком-то разнообразен.- Но это совсем другое дело…- Вижу, ты начинаешь понимать, что такое быть певцом. Если бы речь шла только о том, чтобы забраться на сцену и что-нибудь спеть, я был бы счастлив. Да это же Марлон Брандо!!!В какой-то момент мне кажется, что у него галлюцинации – он вдруг срывается и бежит в неизвестном направлении, зажав под мышкой своего Пикассо. Но он возвращается, и в руках у него – чудесная книга с фотографиями, посвященная великому актеру.- Он был лучшим. Немногим актерам удавалось произвести на меня столь же сильное впечатление… Я даже не могу решить, в каком фильме он сыграл лучше – «В порту» или «Крестный отец». Думаю, сыграй он хоть в рекламе интернет-провайдера, мне бы все равно понравилось… Его убили лекарства и одиночество, но все равно он был великим актером.Он продолжает говорить, листая книгу, однако вскоре закрывает ее, не выпуская из рук до самого дома. Нет нужды искать друг друга среди стеллажей с бестселлерами, потому что вскоре наша «банда» сама собой собирается вокруг Эроса.Вечер пролетает незаметно – несмотря на то, что мы едва знакомы с нашими спутницами, они отлично влились в компанию и хотят общаться. В какой-то момент нас всех начинает волновать один и тот же вопрос – что он делает перед концертом: медитирует, молится, поет, делает вуду?- Сплю, где-то на часик ложусь подремать. Так я подзаряжаюсь.Ответ совершенно обезоруживающий и никак не вяжется с всеобщим представлением. И однако же, он вполне серьезен.- Одно время я занимался любовью прямо перед концертом, но потом решил оставить эту затею – после выступления я чувствовал себя совершенно разбитым. К счастью, стоит мне взглянуть на публику, и силы ко мне возвращаются. Она обладает какой-то магией – боль уходит, силы возвращаются, энергия восполняется сама собой. Ты чувствуешь, что тебя любят.Обстановка вдруг становится такой вяло-тягучей, что Эрос предлагает всем отправиться в Sky Club, где сегодня намечается особенный вечер. Когда мы уже стоим у входа, он вдруг срывается и бежит к дверям отеля. Мы ждем его несколько минут в полной уверенности, что вернулся Стиви Уандер. Наконец он возвращается, весь сияющий.- Я хотел помириться.- С кем это?- С парковщиком. Подбежал к нему, пожал руку и сказал «Sorry».- Теперь тебе лучше?- Да. Хотя скажу тебе честно, осадок все равно остался.
Dal primo calcio a un pallone(С первого матча)Ласковые лучи утреннего солнца согревают нас. После нескольких хмурых и пасмурных дней Лос-Анжелес, похоже, снова становится таким, каким его обычно показывают в кино – большим, спокойным и благополучным. Снова мы, не сговариваясь, встречаемся за завтраком, садимся за тот же столик, заказываем те же блюда. От искусственных «диетических» старбаксовских булочек осталось одно воспоминание.Луиза и ее подруга проснулись раньше, чем мы ожидали. Сразу после завтрака они едут в аэропорт и возвращаются в Торонто. Эрос явно расстроен, выражение лица у него такое, как будто неожиданно закончились каникулы, но у него неплохо получается жить этой кочевой жизнью, совсем как в его песне. Со временем я все лучше и лучше чувствую, как связаны между собой его песни, как они дополняют друг друга. Даже когда автор текстов – как это почти всегда и бывало – «Делио», как он его называет, они настолько хорошо передают его мысли и настроение, что похожи на автобиографию. Наверное, еще и потому, что каждую песню он как бы преображает, исполняет по-своему, делая ее неповторимой.Как это обычно заведено, Луиза и ее подруга дают всем свои адреса. Эрос один идет проводить их к дверям отеля, а мы с Джорджо из вежливости остаемся сидеть за столиком (хотя я все бы отдал, чтобы посмотреть на их прощание).Возвращается Эрос спокойным и довольным, в своей обычной кепке с буквой D. Он пролистывает первые страницы журнала и внезапно поворачивается к нам.- Матч!!! Мы совсем забыли о матче…И правда. Перенос матча Лацио-Ювентус имело большое значение для чемпионата (во всяком случае, для ювентийца), но совершенно вылетел у нас из головы.После тройного сальто мортале Саверио «Цицерон» наконец удается найти друга, который согласился «приютить» нас у себя дома, чтобы мы могли по спутнику посмотреть матч.Футбол всегда был одной из главных вещей в его жизни: играть, смотреть, болеть, вдвоем, всемером, вдесятером. Он всегда был неравнодушен к этой простой игре в мяч. Неслучайно его первыми словами после самой первой победы на конкурсе Санремо были «Я мечтаю играть в Nazionale Cantanti». Как будто песня была инструментом, который мог бы помочь вступить в настоящую футбольную команду. Но он всегда говорил что думает, и, наверное, это тоже одно из его достоинств.По любопытному стечению обстоятельств, нашего гостеприимного хозяина зовут Джиджи Мерони, он племянник знаменитого трагически погибшего чемпиона, названный в его честь. Эрос по телефону извиняется перед «маэстро и профессором», но вынужден пропустить все утренние сессии звукозаписи. Он доверяет их чутью и отслушает записанный материал после обеда, «свежим ухом», но пока музыка отходит на второй план.По пути «в гости» мы подолгу молчим, изредка переговариваемся, и заезжаем в цветочный магазин: Эросу кажется плохим тоном заявиться неожиданно в чужой дом с пустыми руками. Он покупает высокое тропическое растение, которое с трудом помещается в машину – нам всем приходится подвинуться, хотя ехать уже осталось недолго.Небольшая вилла Джиджи Мерони, хотя и слегка выделяется, почти целиком спрятана высоченными деревьями. На первом этаже – его студия, где он сочиняет музыку для мультфильма «Скуби Ду».- А туда нельзя как-нибудь вставить мою песенку??? Хотя бы один звук, хотя бы свист… Хоть что-нибудь, пожалуйста! Аврора была бы счастлива, она обожает «Скуби Ду».На какое-то время Мерони-младший задумывается, смущенный этой неожиданной и даже несколько детской просьбой – его почти не видно за гигантским растением. Не зная, что и ответить – может быть, это шутка? – он провожает нас в дом.Его жена Симона ухаживает за нами, а он тем временем раскладывает в холодильник покупки. Это очень «теплое», уютное местечко с желтыми стенами в стиле Ван Гога, угловыми диванами и настенными телевизором, уже настроенным на испанский канал, по которому будет транслироваться встреча. Эрос ведет себя скромно, как любой гость в незнакомом доме, и пытается подружиться с котом, Вито. Тот убегает и прячется в другой комнате.- Надо его познакомить с моей кошкой, Тони.- Кошкой???- Ну да. Мы поздно заметили, а к имени она уже привыкла. Так и осталась Тони. Тони Рамаццотти.Матч начинается в теплой дружеской обстановке. Эросова любовь к черно-белой команде несколько контрастирует с его акцентом, который и после двадцати лет жизни в Милане все еще сохранил римские нотки.- Это все из-за моей работы, иначе никому и дела не было бы до того, что римлянин болеет за «Ювентус». А все мой отец!!! Он узнал об этой команде от тортонских священников, когда учился в колледже. Может быть, они и не смогли внушить ему любовь к богу, зато с любовью к футболу у них получилось. А он, в свою очередь, привил ее мне.- Значит, ты не очень религиозен?- Не думаю, скорее, нет. Пожалуй, я агностик.По началу футбол пресекает любую попытку начать разговор, потому что Эрос ничего не видит и не слышит, кроме футбола. Рядом с ним Джорджо, такой же страстный болельщик. Я сижу за столиком поодаль и наблюдаю это «шоу в шоу». Эрос разговаривает с телевизором, подбадривая друзей и критикуя неправильную игру, даже своей любимой команды. Особенно он злится, когда видит вялую игру Ибрагимовича, и постоянно спрашивает: «Где Дель Пьеро?» Самый знаменитый Алекс футбола, похоже, сам по себе даже в обычной жизни, как признается мне Эрос, не отрываясь от телевизора. Я звонил ему пару раз, мне было бы приятно навестить его, но мы так ни разу и не встретились. Но футбол – очень замкнутый мир… Хотя вот Чиро Феррара – очень приятный человек.Обстановка в гостиной становится все более безутешной, изредка прерываемая комментариями Эроса по поводу очередного плохого броска «Ибра»: Даже Пупо играет лучше!!!Самое забавное – это слышать испанского комментатора, который находит плюсы даже в самом неудачном голе. В череде ошибок наконец проблескивает лучик света: правый нападающий Недвед забивает прекрасный гол. Дом взрывается криками и аплодисментами, как будто на матче национальной сборной, после чего замолкает и оставшееся время сидит, невидящим взглядом уставившись в экран в ожидании последнего свистка. Ждать приходится недолго.После праздника Джорджо робко пробует погладить Вито, но получает царапину.- А как вы с Джорджо познакомились?- Он служил в полиции. Однажды он принес мне уведомление, в Инвериго. Мы поговорили пару минут о том о сем, а потом он признался, что через два месяца собирается жениться. Для его жены было бы приятным сюрпризом, если бы я выступил на их свадьбе. Я обычно этим не занимаюсь, потому что не всем гостям может понравиться мое выступление… Но я сказал ему, что мне было бы очень приятно пригласить их к себе на чашечку кофе.- И через два месяца ты вспомнил о них?- Не поверишь, но так и было. Шел дождь, у меня была температура, но я стоял у окна и ждал. Я знал, что они приедут.- …На обратном пути, отказавшись от «Скуби Ду» - это заняло бы слишком много времени – Эрос все еще не прочь поговорить о футболе. Помня о его двадцатилетнем опыте игры за Nazionale Cantanti, я спрашиваю, какой из стадионов у него самый любимый. - Самый любимый – в Риме.- Олимпико?- Нет… маленькое футбольное поле в Чинечитте. Вместе с моей семьей мы спасли его от разрушения.Постепенно он начинает говорить все быстрее, спеша рассказать об этом важном событии, которое до сих пор помнит все семейство Рамаццотти. Они жили в Чинечитте – в то время довольно густонаселенном районе. Рядом с их многоквартирной пятиэтажкой находилась заброшенная стройка, где обитали наркоторговцы, наркоманы, проститутки и куда свозили угнанные машины. В общем, ничья земля. Эрос и сам иногда вместе с друзьями пытался угнать бесхозную машину. Покатаются – и снова возвращают на место. А в двух шагах – стены Чинечитты. В то время – а дело было больше тридцати лет назад – строилась дорога, которая должна была пройти как раз по этой ничьей земле. Но в ходе строительных раскопок было найдено настоящее сокровище: фундамент древней усадьбы патрициев. Археологическое наследие, которому долгое время не придавали значения. Эрос и его друзья сделали снимки, благодаря которым позже удалось организовать акцию: сбор подписей в пользу прекращения строительных работ и превращения заброшенной территории в общественный парк. Эрос и его брат Марко были одними из активистов этого неожиданного «чинечиттинского» движения. Они ходили по домам, рассказывали о проекте и собирали подписи. За короткое время вместе с другими волонтерами им удалось собрать пять тысяч подписей. А ведь если подумать, со временем Эрос вернул их все – лично. В форме автографов.Таким образом, дорожностроительные работы были прекращены, а участок превратили в прекрасный парк, с дорожками, деревьями, фонтанами, скамейками и прекрасным футбольным полем. «Тем самым» полем. В течение еще двух последующих лет Эрос, Марко и их отец Родольфо лично следили за ним.- Там была калитка, и мы по очереди ходили по вечерам и закрывали ее на цепочку. Каждый вечер кто-нибудь прибегал и вышибал ногой калитку или выкапывали деревце. Мы вели непрекращающуюся войну… но в конце концов победили. И сразу же, как только нам дали средства на парк, откуда ни возьмись возникло подразделение местной политической партии, требовало, чтобы с ними поделились. А где они были, когда мы собирали подписи??? С нашей стороны это был совершенно не политический акт с единственной целью: уберечь парк от разрушения. Это вторжение на территорию, которую мы едва-едва отстояли, навсегда отвратило меня от политики. Никто, ни левые, ни правые, и пальцем не пошевелили, чтобы нам помочь. А тут на тебе – явились на готовенькое. И в Италии всегда так.По мере того, как он говорит, он снова выходит из себя, как будто все случилось вчера, как будто время так и не залечило эту рану. Наступает пауза – чувствуется, что он все равно очень гордится тем, что участвовал в этом мероприятии. Ведь победа с парком стала первой настоящей победой в жизни Эроса.- А сейчас ты следишь за политическими событиями?- Только газеты читаю. Но сейчас с политикой еще хуже. Двадцать лет назад, по крайней мере, у людей были хоть какие-то идеалы, а сейчас и этого не осталось. И первое доказательство – то самое поле. Всякий раз в Риме я хожу туда посмотреть, как оно. Ничего никому не говорю, сажусь в машину и езжу по дорогам, по которым когда-то ходил. Кажется, это было так давно…- И как оно?- Теперь через парк снова проходит дорога. Стало гораздо больше движения и шума. Сада больше нет. Там, где когда-то были заросли, теперь – Чинечитта. (Почти прямая цитата из песни Челентано. – прим. Хыка)
